Присылайте свои наблюдения на
Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
и после модерации все посетители ресурса смогут их просмотреть и оценить.
Интересно, что первоначально для работы над «Командармом 2» Мейерхольд пригласил другого художника, А. Тышлера. Однако сотрудничество с Тышлером не состоялось. Художнику увиделся в пьесе несколько иной образ - ветер и бескрайное пустынное пространство степи, в котором было бы органично появление командарма на боевом коне. Однако эти, также обобщенно архетипические мотивы, не вполне согласовывались с уже родившейся у режиссера идеей дороги, и он расстался с Тышлером, поручив осуществление своего замысла С. Вахтангову. Однако в том же 1929 году свою версию сценического образа дороги показал и Тышлер в спектакле театра МГСПС «Чапаев» по Д. Фурманову. Для него это было не первое обращение к образу дороги: он возник еще два года назад, в предварительном эскизе к постановке «Овечий источник» Лопе де Вега театральном дебюте художника. На том, оставшемся невоплощенном, эскизе дорога лентой вилась вокруг сцены, делала петлю и убегала вдаль, а вдоль нее «неслись» быки с вонзенными в холки «бандерильями» - шестами с нанизанными на их концы масками. В «Чапаеве» Тышлер вернулся к идее охватывающей сцену дороги, но на сей раз она воплощала тему боевого пути отряда - пути, трактовавшегося им, опять же, в духе романтической легенды, мифа, даже сказки. Выстроенная на заснеженной (покрытой белым мехом) сценической площадке волнистая, ухабистая конфигурация дороги (шедшей сначала по первому плану слева направо, затем поднимавшейся резко вверх и второй волной огибавшей сцену в ее глубине) создавала пластику холмистого, горного рельефа, а ее жестяная фактура, холодно поблескивая, играла роль ледяной поверхности.
Наконец, твердомер стационарный дороги был основным в единой установке В. Рындина к спектаклю Камерного театра «Оптимистическая трагедия» Вс. Вишневского. Содержанием пластики этой единой установки являлось выражение существа драматического конфликта и общего состояния мира, в котором действовали герои пьесы. Однако одновременно она создавала и образ обобщенного места, в полной мере относившийся по своей природе к образам архетипического и мифо-поэтического масштаба и едва ли не с наибольшей художественной убедительностью воплотивший на театральной сцене первой половины XX века тему пути в ее современной пластической интерпретации.